Карта регионов Карта лидеров Карта экспертов Карта событий Карта мнений Карта исследований О проекте Контакты  

Карта событий

31.10.2016

Стенограмма седьмого заседания Экспертного клуба «Регион»

Дмитрий Орлов, генеральный директор Агентства политических и экономических коммуникаций, член Высшего совета партии «Единая Россия» (модератор дискуссии):

Я хотел бы высказать, обозначить свое понимание принципов региональной политики, меняющихся ныне. «Десять принципов региональной политики федерального центра. Образ желаемого завтра». Так я обозначил этот небольшой спич. Что я здесь вижу?

Первый принцип – прагматизм. То есть те решения, которые принимаются – они принимаются в конкретных обстоятельствах, продиктованы ясными вызовами, неидеологичны, не связаны с какими-то политическими или кадровыми стереотипами.

Второй – преемственность. Речь идет не только о сотрудничестве команд Сергея Кириенко, первого заместителя руководителя Администрации Президента и Вячеслава Володина, который ныне возглавляет Государственную Думу, но о преемственности в более широком смысле. Те практики, которые благоприятно сказались на развитии российской региональной политики, российских регионов, экономики российских регионов, конечно, должны быть востребованы.

Для того чтобы преемственность была адекватной и полной, нужен анализ – тщательный детальный, комплексный и качественный – тех практик, которые применялись.

Третий принцип – эффективность региональных практик, которая определяется с помощью универсальных, точных систем оценки, в том числе KPI. Кто должен осуществлять эту оценку? Я думаю, разные институты, в том числе «Общероссийский народный фронт», контрольная и оценочная функция которого после выборов, как я полагаю, усилится. Понятно, что политическая идентичность и политическое позиционирование «Единой России» было более интенсивным в ходе выборов, но теперь я ожидаю, что контрольная функция усилится. Каким образом она может быть востребована? В том числе для оценки эффективности региональных практик.

Здесь тоже нужна детальная оценка того, что есть, что может быть применено, что позволит эти региональные практики реально оценить.

Дальше, четвертый принцип – это бюджетная и налоговая эффективность. Я полагаю, что регионы, которые не в состоянии осуществлять эффективное планирование по налогам и обеспечивать поступление налоговых платежей в прогнозируемых результатах, конечно должны встречать серьезные негативные оценки, в том числе со стороны тех, по тем методиками KPI, о которых мы говорим.

Далее пятое – проектный подход. Создана практически сегодня рамка. Рамка для развития регионов, опробованы многие практики. Но проектов, политических проектов, проектов регионального развития сегодня совершенно недостаточно. Здесь тоже нужна экспертиза, некоторый аудит, что может быть востребовано, что нет. Но совершенно очевидно, что сегодня этот подход востребован.

Шестой принцип – диалоговая модель во взаимоотношениях власти, региональных элит и сообществ. Здесь тоже может помочь ОНФ, который в этом смысле, в смысле диалога и дискуссии, оживится сейчас. И конечно, здесь же общая социальная ориентированность принимаемых решений. Но фетишизировать социальную политику, мне кажется, не стоит. Это один из очевидных приоритетов, необходимых и востребованных.

Седьмой принцип – методологическое единство организационных решений и кадровой политики. Единство этого мы зачастую не наблюдаем ни при принятии решений, ни при конкретных кадровых передвижениях. Так что оно востребовано и, мне кажется, это как раз может быть принципом. Здесь важно, чтобы на федеральном уровне задавался вопросом референтный чиновник, любой референтный чиновник – каким образом эти организационные решения с кадровыми приоритетами согласованы.

Далее дистанцированность от центров влияния – восьмой принцип. В этом смысле показательно, конечно, назначение, господина Ярина на пост начальника Управления внутренней политики. По оценке многих экспертов он не является – есть эксперты, которые считают, что он как раз жестко связан с лоббистскими группами. Я так не считаю. Я считаю, что, конечно, у него были какие-то системы коммуникации и так далее. Но как раз его выдвижение связано со стремлением дистанцироваться от центров влияния и создать эффективную структуру в составе, точнее обеспечить эффективную деятельность Управления внутренней политики внутри Администрации. Надеюсь, что и в дальнейшем этот принцип дистанцированности, который был заявлен и в назначении господина Вайно, и в назначении господина Кириенко, и сейчас в назначении Ярина, будет продолжен.

Девятый принцип – конкурентность, открытость и легитимность. Они, конечно, остаются в повестке дня, и в повестке дня региональной политики, несомненно.

Наконец, десятое – хотел бы на этом сделать акцент – равнодоступность и равномерность движения кадровых лифтов для региональной элиты. Люди не должны случайно выхватываться из какой-то повестки, в которой они живут и здравствуют. Я, кстати, думаю, что карьера Ярина, карьера Димы Горина в этом смысле как раз показательна. Он работал и на региональном уровне, и на федеральном часто перемещался. Равнодоступность – это когда любой адекватный региональный чиновник может быть вознесен до самых вершин в соответствии с заслугами. А равномерность – это значит, что начальник ЖЭКа не может стать заместителем министра, понимаете? Он должен пройти некие обязательные этапы в карьере.

Вот десять принципов. Они несколько имеют общий характер. Но мне кажется, сегодня, в момент, когда обсуждается новая повестка, в момент, когда обсуждается коррекция повестки как раз возможно и время поговорить о принципах. И вот я решил это сделать, хотя обычно это большие доклады. Но мы к этой практике докладов еще вернемся. Кстати, в ближайшее время АПЭК планирует обнародовать доклад о московских элитах и различных проблемах в их взаимодействии в Москве.

Я на этом завершаю и хотел предоставить слово Ростиславу Феликсовичу Туровскому, затем Олег Евгеньевич.

Ростислав Туровский, руководитель Лаборатории региональных политических исследований НИУ «Высшая школа экономики»:

Спасибо. Дмитрий очень четко обозначил десять, я бы сказал, желаемых, принципов, которые мы хотели бы видеть в региональной политике на обозримую перспективу. Я, с вашего позволения, ни в коем случае не претендую на доклад. Наверное, добавлю чуть перца и полемичности к тому анализу ситуации, который складывается после выборов, и по поводу которой у нас будет разворачиваться дальнейшая дискуссия.

В частности, был сформулирован вопрос: ожидать ли изменений в региональной политике? На мой взгляд, об этом говорить еще рано и не только по той причине, что еще не устоялась организация внутриполитической работы, но и в целом еще новая элитная конфигурация после выборов 18 сентября продолжает складываться. Я бы сказал, что этот процесс явно затянулся и говорить о прохождении развилок в региональной политике можно будет чуть позже. До конца года уж точно, но пока еще остаются развилки.

Соответственно, я бы обозначил две проблемы, связанные с функционированием и организацией внутренней политики по состоянию на сегодня. И обозначил бы те основные региональные вызовы, с которыми эта организация будет сталкиваться. По поводу проблем. Собственно, одна из этих проблем – я ее вижу как не пройденную пока развилку между наличием или отсутствием субъектности в самой организации внутренней политики на федеральном уровне.

Есть ли субъект, есть ли куратор, есть ли контролер внутренней политики, региональной политики. Или эта сфера будет размываться и делиться, дробиться на части – это пока еще большой вопрос. И не исключено, что здесь есть развилка между субъектностью, когда этот субъект все-таки будет сформирован, положим, в Администрации Президента и бессубъектностью, когда возникнет многоцентрие, где различные группы, находящиеся в различных органах и структурах власти, будут стремиться проводить на свое усмотрение и в рамках своего функционала свою региональную политику. Между прочим, если подумать о нашем правительстве, то в правительстве эта субъектность весьма размыта в сфере региональной политики, поскольку нет единого центра ответственности. Я не исключаю, что та же ситуация распространится на Администрацию Президента и в итоге на весь федеральный центр как таковой. Я бы не ждал в этой связи, конечно, запасаясь попкорном, каких-то эпических битв между старыми и новыми командами. Все может быть и комильфо. Но, в то же самое время, проблема семи нянек и соответствующего ребенка существует, и здесь есть о чем задуматься.

Второй момент по поводу того, будет ли все-таки формироваться новая идентичность о внутренней политике в связи с приходом новых кремлевских кураторов. Дмитрий говорил о важности преемственности и я тоже согласен, что здесь преемственность играет очень большую роль, но будет ли она целиком и полностью соблюдаться? На мой взгляд, новая команда объективно заинтересована в формировании своей новой идентичности. А в чем она будет состоять – это вопрос весьма нетривиальный, учитывая тот факт, что предыдущая команда создала весьма мощную идентичность. Выступать в роли простых продолжателей вряд ли новые игроки смогут. А что именно они попытаются предложить вместо или даже в развитие, и насколько будет это эффективно и резонансно – тоже вопрос открытый. В частности, принципы конкурентности, открытости, легитимности вряд ли будут отвергаться.

Если исходить из того, что новая команда будет позиционироваться, как команда либеральная или ей это будет приписываться, то в этой логике получается она должна проводить выборы еще конкурентнее, еще открытее, еще легитимнее. Тогда возникнет риск разбалансировки, я полагаю. И возникнет вопрос с тем, как будет выглядеть президентская кампания 2018 года, какая именно конкурентность, какое количество игроков, какой конечный результат – этот вопрос очень серьезный. Если здесь допускать разбалансировку и, положим, заявлять о конкурентности, выпуская на поле 20 кандидатов, то вряд ли это есть желаемая цель. Если наоборот исходить из того, что необходимый результат не меньше 2012 года, а, по сути, на самом деле, из многих политических соображений, необходим результат не менее 70%, как это будет стыковаться одно с другим. Положим, если будет линия на еще большую конкурентность и при этом будут проблемы, связанные с тем, как правильно сформировать конкурентное поле на президентских выборах – здесь, может быть, новая команда столкнется с трудностями и, может быть, даже она не сможет выстроить идентичность, тем более идентичность либеральную, условно либерального толка.

Два момента по поводу региональных вызовов, которые существуют и становятся все более ощутимыми.

Один из них я назову финансовым. Он возник не сегодня и даже не вчера. Но проблема, если ее перевести в электоральную плоскость, усугубляется и усугубляется существенно. Я не буду здесь долго рассуждать по поводу того, что финансовая ситуация в регионах становится все хуже и хуже. Это эмпирический факт и эта ситуация запрограммирована минимум еще на несколько лет вперед. Возникает вопрос: будет ли в этой связи меняться модель выборов. Я, в общем-то, этим вопросом задавался, в том числе, в разговорах с различными ответственными за внутреннюю политику в регионах еще по весне. Поскольку, если исходить из того, что прежняя модель компании во многом исходила из опоры на бюджетников и на повышение лояльности пенсионеров, то, учитывая ухудшение финансовой ситуации в регионах, эта модель потихоньку перестает работать. И, на мой взгляд, признаки того, что она перестает работать, уже сказались на прошедшей в сентябре компании, в том числе сказались на существенной демобилизации потенциально лояльного электората, в том числе бюджетной сферы.

Второй вызов я назову уж совсем электоральным, поскольку впереди мы переключились на федеральные выборы. Сейчас мы временно вновь возвращаемся к региональному электоральному циклу. В следующем году, получается, должно пройти видимо 14 прямых губернаторских компаний. Там подавляющее большинство регионов может превратиться в минное поле и в поле для столкновения интересов различных федеральных команд и финансово-промышленных групп. Там, на самом деле, почти каждый регион – это очень серьезная интрига. Не буду углубляться в анализ ситуации в каждом из регионов, иначе слишком много времени, понятно, это отнимет. Но я бы специально отметил то, что Приволжский федеральный округ может стать особой такой точкой столкновения интересов по некоторым понятным причинам. В том числе имеет смысл напомнить о том, что в Саратовской области в следующем году пройдут и выборы губернатора и выборы в областную Думу. Кроме того, в Приволжском округе еще один проблемный регион – Пермский край. Немало регионов, где низкая эффективность региональной власти, где множество нареканий к губернаторам, где конфликтность в элитах. Будут ли приниматься решения о заменах или не будут, какие – это вопрос абсолютно открытый и по состоянию на сегодня просто некому его толком решить. Как и кем он будет решаться – большой вопрос.

Там есть и Свердловская область, очень проблемная. Там есть и Карелия, вокруг которой свои бои были. И Бурятия, где проблемы были. Кроме того, на новый круг выходят выборы. В трех регионах выборы уже второй раз пройдут. В частности, Рязанская область очень непростой, на мой взгляд, может быть случай. Кроме того, тестирование новых глав, которые недавно пришли и которые еще не состоялись, как публичные лидеры – Ярославская область, Калининградская область, Кировская область, постепенно в Севастополе это становление происходит, но тоже процесс еще не завершен. Как этот вопрос будет регулироваться, кем и на каких принципах – остается непонятным.

Кроме того, если чуть дальше о перспективе, то в 2018 году, помимо президентских выборов, будут выборы в Москве и Московской области. И как будут состыкованы федеральные компании с двумя мощнейшими региональными компаниями – разведены или состыкованы и с какими участниками – этот вопрос, о нем тоже стоит помнить, это вопрос уже ближайшего завтрашнего дня. Поэтому завершая свое выступление, весьма сложная перспектива открывается, причем это весьма сложная перспектива на следующий год буквально уже запрограммирована. Я думаю, что нас ожидает много интересных и решений, и проблем, и конфликтов. Будем наблюдать. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо, Ростислав Викторович. Я хотел бы обратить внимание на то, что когда я говорил о преемственности, речь шла о преемственности в широком смысле. Не только двух команд. Есть практики более отдаленные по времени, но позитивные, которые могут быть востребованы. Это первое. Второе – по поводу финансового вызова. Ростислав совершенно прав – на него нужно объективно и довольно жестко реагировать всем. По поводу идентичности центров силы, тоже это интересный сюжет, будут ли эти центры самостоятельной субъектностью, в той же администрации, занимающейся региональной политикой, либо они будут концентрироваться как-то иначе. Тоже интересный вопрос.

Моя точка зрения, я ее уже высказал, заключается в том, что консолидация – она более является оптимальной моделью. Оптимальная модель и реальная конфигурация очень часто различаются.

Игорь Евгеньевич Минтусов, затем Евгений Борисович Сучков.

Игорь Минтусов, президент Российской ассоциации политических консультантов, президент АСК «Никколо М»:

Добрый вечер, дорогие друзья. После Дмитрия Ивановича Орлова всегда очень сложно выступать. Почему? Потому что так системно, точно и аккуратно он произносит свой доклад и очень сложно к чему-то придраться, хотя, конечно, очень хочется для того, чтобы, как выразился тот же Дмитрий Иванович, перца добавить.

Дмитрий Орлов: Нет, нет, Ростислав Феликсович.

Игорь Минтусов: Ростислав Феликсович. Не будем лавры у Ростислава Феликсовича отнимать. Потом приходится брать обычный, хороший такой помидор и давить его, делать вид, что это не помидор, а перец. Хотя по цвету одно и то же. Тем не менее, попытаюсь свою озабоченность некоторую высказать такую системную, которая явилась некоторым дополнением к тому, о чем говорил Дмитрий Иванович.

Все, наверное, или многие из вас знают такого известного аналитика российского, возглавлял некоторое время Аналитическое управление Администрации Президента – это Симон Кордонский. Симон Кордонский еще в 80-х, будучи социологом, проводил такую интересную теорию, которую он создал. Он описывал общество, в то время советское, потом российское, не в терминах соцдема, в котором привыкли работать современные профессиональные социологи, политические социологи, мои коллеги, а в старых терминах, которые еще пришли к нам из царской России. А именно в терминах сословия, терминах того, что есть служивые люди и тягловые люди. Служивые люди – это те, которые служат государству. А тягловые люди – те, которые работают в поле в поте лица, с них собирают налоги. Служивым людям, так как они работают на государство, им дают вотчины, говоря современным языком области, районы, регионы на кормление. Есть определенные правила игры, когда тем либо иным воеводам, в смысле губернаторам или в смысле воеводам, даются регионы на кормление с определенными границами, которые они должны не переходить.

Если в 80-ых, начале 90-х годов я читал тексты Кордонского скорее с таким экзотическим удивлением: было очень забавно, как он пытается не свойственную ему языковую реальность начала XX века перенести сюда. То последние несколько лет я читаю с огромным интересом, с повышенным его работы, потому что на удивление адекватно, на мой взгляд, в формате этой старой идеологии, а именно что в России существует административный рынок и происходит торговля административным ресурсом. Под административными ресурсами, на обыденном языке – это торговля теми либо иными должностями, муниципальными, государственными – не важно. Это такой подход, который, на мой взгляд, неплохо описывает, как минимум, какую-то часть реальности. Я думаю, что многие со мной с этим согласятся. Исходя из этого, какие я вижу проблемы, я имею ввиду проблемы с точки зрения государственного развития России в моем понимании.

Первая проблема, но мы с этим столкнулись, я, во всяком, случае, на выборах. Скажу буквально одну фразу об этом, больше к этому возвращаться не буду, что исполнительная власть фактически срослась с избиркомами.

Несмотря на наличие таких незаурядных руководителей Центральной избирательной комиссии, как Панфилова, или тогдашнего замглавы администрации, как Володина, который очень внятные тезисы, не очень изящную аббревиатуру «КОЛ» произносил – конкуренция, открытость, легитимность. Тем не менее, многие региональные элиты – под элитами я имею ввиду, в первую очередь, руководителей регионов – это проигнорировали. Дальше возникает такой вопрос, он риторический, философский. Буквально сформулировал три минуты назад, поэтому не обессудьте за стилистику и стиль. Вопрос следующий: «Можно ли во имя государственных интересов совершать уголовно наказуемые преступления?». Интересный вопрос.

Давайте про федеральный уровень говорить не будем – это наше все. Я говорю про региональный уровень. Я думаю, это некоторая драма определенная, которую, в частности, испытывают наши федеральные руководители, которые отвечают за региональную политику. С одной стороны, человек отражает государственные интересы, а с другой стороны совершает уголовно наказуемое преступление.

И два вопроса, в смысле две сразу альтернативы: закрыть глаза на то, что он совершает уголовно наказуемые преступления в соответствии с действующим кодексом УК Российской Федерации или на это глаза не закрывать. И здесь возникает ручное управление и еще много негативных моментов. Это большая проблема, это большой вопрос и то, что я сформулировал в обсуждении – это совсем не означает, что есть определенное решение, так как решение зависит от политической культуры или ментальности, которая есть в тот либо иной момент времени у той или иной политической элиты, которая определяет политическое развитие страны.

В этой связи следующий тезис, такой он, может быть, более такой мелкотравчатый, будет звучать, что в Государственной Думе сейчас увеличилась сильно и объективно лобби регионов, в отличие от предпринимательского лобби. Роль бизнеса снизилась, это была такая политика, и она реализована в полной мере.

Поэтому, с одной стороны, это очень хорошо, что регионы заговорят в больший голос за счет 203 победителей своих в одномандатных округах и не только. Тем не менее, вот эта история, которая как бы не обыденно звучит, но, увы, остается. В регионах будут жить по закону или по понятиям? Вот это такой философский вопрос, которым я хотел бы закончить здесь свое выступление. Повторяю, это никоим образом не оппонирует тем достаточно внятным тезисам, которые Дмитрий Иванович произнес в своем стартовом интересном выступлении. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо, Игорь Евгеньевич. Единственное, что я хотел бы заметить – все-таки не вотчины, а поместья давались на условиях служения. Вотчины наследовались. Отсюда вотчина. Но это частное замечание, которое совершенно не ставит под сомнение основные тезисы этого выступления, весьма интересного. Так я хотел бы предоставить слово Евгению Борисовичу Сучкову, а затем Александр Владимирович Шпунт.

Евгений Сучков, директор Института избирательных технологий:

Наш сегодняшний круглый стол счастливым образом совпадает с мероприятием, серьезным и важным мероприятием, которое Дмитрий Иванович Орлов провел, которое, как мне представляется, охватило практически всю Россию. Я имею ввиду конкурсы работ по исследованию региональной политики.

Дмитрий Орлов: Евгений Борисович, давайте может про конкурс у нас будет время высказаться.

Евгений Сучков: Я поясню, почему я с этого начал.

Дмитрий Орлов: А, хорошо.

Евгений Сучков: У меня и по тем работам, с которыми я имел удовольствие знакомиться, участников конкурса, и слушать тех ораторов, которые сегодня выступили уже, я бы, что называется, хотел бы разделить переменные.

Первое: большинство работ на конкурсе носило, к сожалению, описательный характер. Региональная политика рассматривалась большинством в тех работах, которые я рассматривал, повторюсь носила описательный характер и региональная политика рассматривалась исключительно как взаимоотношения властвующих элит и процессов, в них происходящих. То же самое мы наблюдаем и сейчас на нашем круглом столе. Мы говорим очень много о проблемах, которые существуют, но рассматриваем их исключительно как процессы, происходящие исключительно и только в длительном пространстве. В то же время политика – это штука гораздо более глубокая. И помимо элитной составляющей есть еще и публичная составляющая. Тот факт, что публичная составляющая у нас сейчас находится в стагнации и в значительной степени загнана если не в подполье, то куда-то уж на сторону, на самом деле говорит о том, что ее нет или не должно быть. Это первое мое замечание.

Второй вопрос: весной этого года на самом деле произошло может быть не тотальное, но определенное элитной и публичной политики. Инициатором этого столкновения стала, как ни странно, партия «Единая Россия», которая провела действительно масштабный праймериз. И вот события во многих регионах – не могу сказать, что в большинстве – показали, что противоречия между публичной и элитной политикой существуют, что напряжение существует, и что они могут выплеснуться в скандалы, которые входят в повестку дня федеральной прессы. Перечислять не буду, уже мы об этом говорили. Дмитрий Иванович написал более чем подробный доклад на эту тему. Желающих могу адресовать к нему.

Про экономику много говорили. Действительно, это проблема может стать очень серьезной. Что показали те же праймериз, какие процессы? Процессы столкновения группировок, которые формируются вокруг деления регионального бюджетного пирога. Второе показало, господин Володин сформулировал в подавляющем большинстве правильные термины, странно, если бы они вызвали у кого-то возражения. Но губернаторы в целом ряде регионов показали, что указания, идущие из Кремля, для них не обязательны к исполнению. В результате на выборы пошли кандидаты, которые реально праймериз не выиграли, но, тем не менее, оказались на первых местах. Что будет делать новое Управление по внутренней политике, новый глава Администрации Президента – покажет время. Прогнозировать здесь что-либо сложно, но понятно, что эту коллизию придется решать.

Я советовался со многими коллегами и не с коллегами, задавался вопросом: а почему ушел Володин? Ведь человек вроде бы справлялся блестяще со своей работой. Социальная напряженность не выплескивалась наружу, партийно-политический процесс – худо-бедно, но что-то там происходило. Для нынешней власти главное, чтобы ничего не случилось, и в этом смысле Володин, на самом деле, был на своем месте. Я думаю, что одним, возможно, из поводов – не знаю, главным или нет – могла стать именно экономическая ситуация в регионах.

Володин блестящий политик, это слов нет, но сейчас задача смещается, как мне кажется, в экономическую плоскость в регионах. Появление эффективного менеджера, каковым себя зарекомендовал господин Кириенко, с этой точки зрения выглядит весьма логично. Я не знаю, прав я или нет, это вопрос достаточно сложный. Я не специалист в элитной политике. Но, тем не менее, решение экономических проблем в регионах сейчас на первом месте.

Итак, где я вижу проблемы? Первая – потеря управляемости главами субъектов федерации. И вторая – это проблема в региональной экономике.

Дмитрий Орлов: Спасибо, Евгений Борисович. Прежде чем передать слово Александру Владимировичу Шпунту, я бы хотел сказать, что Александр Владимирович сейчас, не в истории России, не в российской региональной политике, а на нашем заседании, перед ним очень серьезная ответственность, потому что он участвовал в формировании региональной политики России в течение очень длительного периода. В том числе тогда, когда практики тех времен, в недавние времена отрицались. Поэтому мне хотелось бы услышать его оценки, в том числе сквозь эту призму, сквозь призму очень долгого и, на мой взгляд, очень успешного опыта. Прошу вас.

Александр Шпунт, директор Института инструментов политического анализа:

Прежде всего, хочу поблагодарить за такую прекрасную оценку. И действительно, есть с чем сравнивать. Я бы хотел начать с того, что Дмитрий Иванович любезно предоставил нам те самые десять тезисов, с которых он начал. Я хотел бы вернуться в контур разговора, который был задан, а именно кадры в регионах. И это очень важный контур, иначе мы все будем говорить об очень разном. Может быть, и об очень правильном, но об очень разном. Я, естественно, заранее перед этим совещанием на эти десять пунктов посмотрел, и я не вижу ни одной причины, по которой любой разумный человек мог бы хотя бы против одного из них возражать. Но есть аберрации, естественные поправки на ветер, которые придется вносить. В своем выступлении я хотел бы сконцентрироваться не на критике этих пунктов – подчеркиваю, они для меня самого бесспорны, – а на те аберрации, с которыми при их реализации придется столкнуться.

Прежде всего, эти выборы создали в региональных элитах, и не только политических, некоторые очень серьезные, я бы сказал тектонические сдвиги. Эти сдвиги связаны с тем, что очень большие пласты элит переместились по горизонтали и по вертикали. А отсюда возникает сразу несколько направлений, по которым кадровая политика в регионах не будет самостоятельной, а будет испытывать внешнее давление, будет испытывать внешний фактор.

Первое – я бы называл этот фактор так: новые в политике, старые в элите. В политику пришли достаточно серьезные люди в регионах, регион их знает, которые региональные элиты много лет воспринимали как своих инкорпорированных членов, но которые никогда в политике не были.

Подчеркиваю, это не обязательно победители этих выборов. Политика вообще – не игра с нулевой суммой. И человек, который ярко проявил себя на выборах, но не получил мандат в Государственную Думу – он уже вошел в политическую элиту. А это движение в одну сторону. Человек из политической элиты обратно в элиту культурную или экономическую просто так не уходит. Он в ней остается, даже если он ничего не делает. Это привело к очень серьезным изменениям структуры политических элит, и даже персонального состава, практически во всех регионах, с которыми я взаимодействие, за которыми смотрю. Эти люди стали игровыми инструментами. В том числе они сами игроки и сами игровые инструменты. Партия изменилась, состав фигур на столе политической игры в регионах очень сильно изменился.

Второй фактор, который я хотел бы сказать – это фактор аберрации. К тем самым десяти бесспорным тезисам это фактор «смотрите, кто вернулся». Мы ведь не случайно говорим о том, что Государственная Дума обновилась более чем наполовину. Эти люди вернулись в свои регионы.

В заметной части они вернулись в свои регионы. Они вернулись, обогащенные московскими связями, которые они здесь приобрели. Они вернулись, обогащенные опытом коммуникации на федеральном уровне. Получить их в свою команду, даже отставного депутата – это огромный приз для любой региональной команды, как экономической, так и политической. И сегодня появление этих фигур – я бы сказал так: столичные штучки – этих столичных лоббистов с разной степенью эффективности, с разной степенью реальной влиятельности. Не важно. Но в любом случае появление этих фигур в регионах очень сильно меняет веса элитных группировок внутри регионов.

Третий фактор обратный второму. Он называется «московский пылесос». Ведь в Государственную Думу избрались не 250 одномандатников, в Государственную Думу избрались 250 фронт-мэнов и огромные команды, которые идут за ними. Иногда целые офисы переселяются в Москву. 225, извините, конечно, я оговорился. Иногда целые команды сопровождения – пиар сопровождения, экономического сопровождения, сопровождения основного бизнеса – они просто перемещаются в Москву. Тем самым внутри регионов возникает либо свободное пространство, либо наоборот они пытаются закрепить за собой это пространство, оставить его под контролем и уже используя свои московские связи, используя московские возможности. Это тоже важнейший фактор, который будет влиять на несвободу кадровой политики в регионах.

Подчеркиваю – кадровая политика в регионах, на мой взгляд, будет идти по тем принципам, которые описал Дмитрий Иванович. Они просто очевидны. Другое дело, что это создаст и несвободу.

Последний момент, который я хотел бы отметить, он тоже крайне важен – это президентский контекст. Он очень важен, а ведь мы входим в президентский год. А структура выборов 2018 года принципиально отличается от структуры выборов 2016-го года. Я приведу один пример: может быть, не знаю, справедливо или нет, не хочу вдаваться в эти подробности, каждый может дать для себя эту оценку, но, по крайней мере существует устойчивое мнение, что «Единая Россия» на этих выборах играла на понижение явки. Предположим, что есть такая мифология. Но на следующих выборах-то она очевидно будет играть на плебисцитарное повышение явки. Там-то понижение явки невозможно, это плебисцит. А отсюда полностью меняется конструкция региональной политики. Тотально меняется конструкция региональной политики.

Плюс еще один важный фактор: изменяется вся структура, количество выборов, номенклатура выборов. Команды, которые поигрались в политику в этот год, они не хотят в отставку, они не хотят в запас, они не хотят на скамейку запасных. И все больше и больше возникает давление на прямые выборы мэров, на прямые выборы мэров глав муниципальных образований, там, где этого не было, там, где они были отменены. Вот эти пять факторов, на мой взгляд, будут оказывать серьезное давление на кадровую политику в регионах по отношению к политическому спектру, по отношению к политическому флангу.

Дмитрий Орлов: Спасибо большое. Хотел бы призвать коллег к порядку в смысле времени. Пять-семь минут – давайте из этих ограничителей исходить. Андрей Анатольевич Максимов, прошу вас. А следующий Григорий Михайлович Казанков.

Андрей Максимов, вице-президент Российской ассоциации политических консультантов, президент компании «Максимов консалтинг»:

Первым делом хотелось бы, с одной стороны, согласиться, а с другой стороны, не согласиться с предыдущим коллегой, потому что в данном случае мы впервые видим результаты выборов, когда значительная часть депутатского корпуса реально обновляется. Во-вторых значительная часть депутатского корпуса не является владельцами бизнесов, то есть у нас бизнес ушел из политики сейчас. И говорить о переезде команд больших, которые двигаются в сторону Москвы целыми офисами, я бы не стал. Наоборот впервые региональные бизнесы, региональные элиты делегировали в Москву политиков по найму. Это новое явление. Потому что ограничения, которые сейчас идут по явке, ограничения по собственности, всему остальному – большинству владельцев собственного бизнеса не дают им возможности совмещать управление своим экономическим проектом с управлением своим политическим проектом. То есть он дистанционно работает теперь, как политик через каких-то нанятых либо дружественных людей, которые не инкорпорированы напрямую в его структуру, но, тем не менее, от него зависят ввиду того, что он в значительной степени финансировал эту кампанию и каким-то образом далее ее курировать будет все равно.

Что хотелось бы немножечко сказать еще по другим направлениям. Первое – это то, что данная избирательная кампания действительно шла в условиях пониженной явки, специально, по всей видимости, сделанной, для того, чтобы не поднимать народ в условиях не очень ясной экономической, социально-экономической ситуации. По этой же причине те партии, которые могли бы качнуть протестную волну, прежде всего, в социальной, экономической сфере, а не в политической. То есть я не говорю о «Парнасе», о «Яблоке», а я говорю о «Партии пенсионеров», о КПРФ, о «Коммунистах России». Они, по всей видимости, получили ласковую просьбу не особенно упирать на экономические трудности, и не особенно критиковать правительство в условиях, когда оно одно борется с последствиями санкций и всего остального. Поэтому прошедшие выборы не сняли социально-экономического напряжения у населения. То есть они прошли в форме референдума о доверии к Президенту, по большому счету, потому что голосование – на предыдущем заседании мы говорили – голосование у нас не в поддержку «Единой России», голосование у нас было в поддержку Президента, который высказался за поддержку «Единой России». То есть референдум о доверии впервые уже состоялся. В данном случае говорить о том, что он у нас отсрочен впереди – нет. Именно сейчас, так или иначе, население ожидает хоть каких-то социально-экономических сдвигов от первого лица, которому оно в очередной раз полностью доверилось. В данном случае перестановка во внутриполитическом блоке подразумевает то, что эти решения хотя бы в сфере управления будут приняты и, по всей видимости, будут реализовываться. Это будут новые решения. Дальше хотелось бы, можно долго говорить, но так как регламент жмет, хотелось бы сфокусироваться на одном решении, которое, по всей видимости, уже назрело, по всей видимости, будет исполняться. Это, прежде всего, как мне представляется, дальнейшая реформа муниципального самоуправления. То есть уже сейчас совершенно ясно, что значительная часть муниципалитетов, особенно в отдаленных районах Сибири и Дальнего Востока, да и в принципе в Подмосковье и Поволжье – они экономически несостоятельны, они не в состоянии прокормить даже собственный аппарат. В данном случае содержание этих муниципалитетов очень серьезным образом ложится на бюджеты регионов. Кроме того, никаким образом, кроме традиций того, что у нас всегда райцентр был здесь, не обусловлено. Поэтому, как мне представляется, на уровне регионов сейчас будет в значительной степени проводиться оптимизация системы местного самоуправления за счет снижения числа муниципалитетов, снижения числа представительных органов. То есть в данном случае наоборот меньше будет избираться людей. Но зато за счет наполнения этих муниципальных органов реальной экономической составляющей.

Сейчас у нас в некоторых райцентрах, если брать отдаленные районы или даже Урал или Поволжье, там нет ни больниц уже, почт нет, банков нет. Райцентр есть, а функции центра экономической жизни он уже утратил, потому что все это уже переехало в другие, более крупные населенные пункты. И зачем этот райцентр нужен, для того, чтобы кормить некоторое количество бюрократов и некоторое количество депутатов местного самоуправления – совершенно непонятно. Хотя, конечно, в значительной степени они являются там локомотивом экономической жизни, потому что как только оттуда уйдут деньги – там вообще все рухнет. Но я не думал, что такая форма социальной помощи населению сейчас уместна, потому что, к сожалению, экономика страны нуждается в реформировании путем снижения расходов на аппарат управления, прежде всего, муниципальный. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо, Андрей Альбертович. Григорий Михайлович Казанков, затем коллега Нейжмаков, и затем Владимир Леонидович Шаповалов.

Григорий Казанков, доцент МГУ имени М.В. Ломоносова:

Прошу прощения за некоторую разбросанность и нелогичность выступления, но, тем не менее, хотел бы начать, отнестись к тому, что сказал Евгений Борисович, почему господин Володин, казалось бы, не казалось бы, а реально крайне успешно выполнявший судя по всему поставленную перед ним задачу, сменил, тем не менее, место работы, уйдя на повышение в Государственную Думу, но уйдя с позиции куратора внешней политики. Я думаю, что ответ такой, что очень правильно Евгений Борисович сформулировал задачу, которая стояла перед теми, кто отвечал за внутреннюю политику, что все было спокойно.

Это задача последних пяти-шести лет, она явно или неявно транслировалась постоянно, что главное избежать каких-то социальных взрывов, напряженностей социальных, национальных, еще каких-то. Я думаю, что ответ на вопрос заключается в том, что сейчас поменялись задачи и, возможно, меняются приоритеты. Не то, что власть хочет провоцировать социальную напряженность, но понимает, что это то, с чем придется столкнуться. Придется столкнуться и в связи с тем, что ситуация ухудшается. Ухудшается сильно и как это отразилось на прошедших выборах. Не думаю, что «Единая Россия» работала на снижение явки. Я думаю, что социально-экономическая ситуация в стране здорово работала на снижение явки.

Дмитрий Орлов: Я позволю себе вмешаться. Во всяком случае, единой, общенациональной задачи не было. Возможно, она была сегментарна, но…

Григорий Казанков: Те регионы, про которые я знаю, там была ровно обратная задача: те, где я знаю, как работали, кто вел компании, и так далее, какие установки туда формулировались на региональном уровне – скорее были установки на повышение явки, особенно когда стало понятно, что явки особо большой ожидать не придется. И на снижение сработала социально-экономическая ситуация. И процентов 12, снижение реальной средней явки, которое мы пронаблюдали – это те люди, которые совсем, никак, ни в каком виде не хотели голосовать за «Единую Россию», поддерживать нынешний, прежде всего ,экономический курс, просто в силу своей сложившейся жизненной ситуации.

Не было оппозиционной силы на этих выборах, не за кого им было голосовать, не было графы «Против всех», где бы они могли частично высказать отношение к своей, прежде всего, ситуации. Но эта ситуация у них улучшаться не будет, и это видно по динамике снижения явки, наибольшее ухудшение наблюдается в совсем малых городах, в тех самых ненужных никому районных центрах и в селах. Если вы посмотрите на снижение явки, то там оно существенно выше, чем в среднем по стране. Явка всегда была запредельная, сейчас она практически выровнялась с областными центрами во многих регионах. Эта картинка статистическая. Я, как человек, который довольно много времени проводит в такого свойства местностях, должен сказать, что кардинальное… «катастрофическое» еще рано употреблять слово, но кардинальное снижение уровня жизни населения и в смысле финансового обеспечения граждан, и в смысле социального обеспечения – закрытые больницы, Сбербанки, все на свете, закрывающиеся магазины просто потому, что население не готово покупать, долговые книги пухнут в этих магазинах. Естественно люди прогорают и закрываются, потому что в основном магазины там частные, никакие большие сети туда не доходят. Это все сказывается и это то, с чем придется столкнуться в ближайшее время.

В ближайшее время и в ходе, в том числе, фактически уже начавшейся президентской избирательной компании. В начале был анонсирован вопрос: в каких условиях придется работать новым людям, которые будут отвечать за внутреннюю политику в стране в условиях уже начавшейся президентской компании. Когда президентские выборы не случились, они случатся не позднее марта 2018 года, остался фактически год.

Конечно, конкурентность, открытость и легитимность – штука важная, но боюсь, что с первым в президентской компании будет напряженно вне зависимости от того, сколько конкурентов выставят, даже если 100 миллионов кандидатов у нас будет на выборах, то есть все граждане Российской Федерации попадут в избирательный бюллетень, я не думаю, что это сильно повлияет на результат предстоящих президентских выборов.

Дмитрий Орлов: А если каждый за себя проголосует?

Григорий Казанков: А я не думаю, что каждый проголосует за себя. Я точно за себя не проголосую. И среди здесь сидящих, я думаю, много таких. Тем не менее, президентские выборы – штука крайне серьезная, особенно в такой непростой ситуации. Встает сразу много вопросов. Есть целый ряд назревших решений управленческих, экономических крайне непопулярных и политических.

Когда их проводить? До выборов? Оттянуть их… И так далее. Это все решения, которые должны будут вырабатываться этими людьми, которые сейчас придут на новую работу или уже пришли на новую работу. За этим всем нужно будет следить.

Я считаю, что еще один момент, который никаким образом эти выборы прошедшие не разрешили – это момент нарастания конфликтов элитных в… Это то, что касалось граждан. Теперь что касается элиты. Элитные конфликты в регионах нарастают, во многом эти выборы их загнали немножко вглубь, с поверхности убрали, но, тем не менее, усилили. То, что, например, сразу после выборов начало происходить в крупных регионах типа Самарской или Свердловской областей – тому подтверждение. Там войны вспыхнули с новой силой, с невиданной доселе, я бы сказал. Я думаю, что на очереди Пермь, Ульяновск и дальше по списку. Но есть, есть, я понимаю, я говорю, что список мы все знаем, Челябинск там, далее. И это тоже те вызовы, которые есть.

Сейчас немножко, просто в связи с тем, что одни люди уходят, другие приходят, скажем так, немножко без присмотра остались регионы, не чувствуют постоянного, бдительного московского ока, вот это все началось. Но я думаю, что они в ближайшее время почувствуют, потому что стиль работы Сергея Владиленовича такой, что он не отпускает никакой проблему на самотек. Я имел некоторую возможность в свое время понаблюдать, как это происходит. Вот я думаю, что примерно это нас ждет. Главная проблема – это ухудшение ситуации. Я думаю, что тренд никак не изменится. Это в большей степени начнет касаться жителей крупных городов, а это уже совсем другая история. Потому что одно дело, когда там в Белебее или в Белеве, или в Мучкапе люди злятся, начинают меньше есть и больше выпивать, а другое дело, когда это происходит в крупных городах, где у людей гораздо больше способностей к самоорганизации и к заявлению каких-то своих идей, взглядов на то, что происходит.

Дмитрий Орлов: Спасибо, Григорий Михайлович, нерадостная картина, но, к сожалению, угроза действительно масштабная. Михаил Нейжмаков, затем Владимир Шаповалов, затем Алексей Куртов.

Михаил Нейжмаков, руководитель Центра анализа международной политики Института глобализации и социальных движений:

Приветствую всех. Действительно, многие вопросы, которые были подняты выступавшими здесь, на круглом столе, всерьез затрагивают нашу внутреннюю политику и политику регионов в том числе. Скажем, какие-то возможные тренды можно определить уже сейчас. Например, тот факт, что Сергей Кириенко сегодня у нас перешел в Администрацию Президента и будет курировать сферу внутренней политики, скорее всего, внесет определенный стиль в работу внутриполитического блока Администрации. Мы помним, что Сергей Владиленович демонстрировал умение реагировать и работать даже с потенциальными политическими рисками не только на политических постах в качестве политического менеджера, но и в «Росатоме». Например, еще в марте 2015 года в свое время в Новоуральске проходило совещание городов присутствия «Росатома», где обсуждалось именно влияние будущей предвыборной кампании на социально-экономическую ситуацию в этих городах присутствия. То есть задолго готовился «Росатом» к этим рискам в городах, где он имеет свои интересы. Скорее всего, такой же стиль сохранится и при работе Кириенко на новом посту.

Стоит отметить, что действительно уже был назван будущий потенциальный риск при работе с лояльным электоратом. Это те самые пенсионеры и бюджетники, которые считаются основой традиционной для поддержки власти разных уровней. Но тут стоит вспомнить ситуацию в 2011 году, когда соцопросы как раз за несколько месяцев до тех выборов проблемных для «Единой России» фиксировали, что именно среди пенсионеров и бюджетников поддержка этой партии стала падать раньше, чем среди молодежи, например, и тех категорий, которые считаются, наоборот, менее лояльными.

Понятно, что на президентских выборах эта тенденция не отразится, скорее всего, учитывая бо́льшую электоральную устойчивость нашего Президента, но это может отразиться вполне на выборах в региональные Заксобрания, которые будут проходить через год.

Наконец, еще один фактор региональной политики, который будет влиять на информационную среду в ближайшие 1,5 года. Мы помним, как уже говорилось, в 2018 году планируются очередные выборы глав Москвы и Московской области. Учитывая, насколько оба региона представлены в федеральной информационной повестке, в материалах, которые выходят в федеральных СМИ, скорее всего, в ближайший месяц серьезно вырастет количество информационных атак против глав этих регионов, в большей степени против Собянина. Это именно для того, чтобы с точки зрения игроков, которые хотят сделать этих глав более сговорчивыми, получить какие-то уступки от них накануне ближайших выборов. То есть ситуация ближайшего года предполагает серьезные риски, на которые и Администрации, и всем заинтересованным игрокам еще придется реагировать. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо. Владимир Леонидович Шаповалов, затем Алексей Куртов, затем Максим Жаров. Прошу вас.

Владимир Шаповалов, заместитель директора Института истории и политики МПГУ:

Здравствуйте, уважаемые коллеги. Дмитрий Иванович, большое спасибо за приглашение и за возможность принять участие. Господа, хотел бы обозначить два момента. Один – поскольку об этом речь сегодня шла, и, в любом случае, это будет иметь самое непосредственное преломление в отношении региональной политики, – это президентские выборы, и, соответственно, фигура Сергея Владиленовича. И второе – те моменты, которые идут в рамках региональных циклов.

О первом. Есть ощущение, что Сергей Владиленович – это не тактическое назначение, а назначение как минимум до не 2018, а до следующих президентских выборов. То есть то, что будет в 2018, более-менее понятно, но то, что будет после 2018, остается тайной, покрытой мраком. И здесь, очевидно, это назначение не просто системного либерала, коим Сергей Владиленович формально считается, но и человека, который, по всей вероятности, должен приложить руку к формированию ценностей и смыслов, с которыми мы пойдем к следующим президентским выборам, которые, очевидно, будут самыми важными в ближайшее время. И в этом смысле то, что я сейчас от Ростислава Феликсовича услышал, еще конкурентнее, еще открытее, еще легитимнее, каким-то образом совпало. На самом деле, я эту фразу сегодня для себя сформулировал. Два дня назад мы с Романом были на одном мероприятии, после которого я написал, услышав речь одного из условных представителей команды Кириенко, я написал так: «Еще честнее, еще открытее». Это то, что касается ближайшей перспективы, то есть президентских выборов. Очевидно, что эти выборы будут идти под лозунгом максимальной открытости и честности, какая только возможна в нашей политической системе. И именно эту политику будет проводить команда Сергея Владиленовича, и в соответствии с этим, естественно, это будет иметь преломление и отражение в отношении региональной политики. Это первый момент, на который мне бы хотелось обратить внимание.

Что касается непосредственно региональной политики и тех трендов, которые здесь существуют, хотелось обратить внимание на следующий момент. Коллеги, если мы немножко посмотрим в ретроспективу, то можно разбить весь четвертьвековой период на три этапа.

Первый этап – до Беслана, это наличие выборов в регионах, то есть губернаторских выборов и выборов в одномандатных округах, но отсутствие партий на региональном уровне.

Второй этап до 2012 – обратная ситуация: выборов нет, но партий нет. Партии формируются, поскольку пропорциональная система на федеральном, региональном и даже муниципальном уровне приводит к приходу в региональную политику партий.

С 2012 по 2016 фактически идет становление новой системы, и она окончательно формируется на данных выборах, и мы имеем ситуацию, при которой есть возврат губернаторских выборов и выборов мажоритарных. И это очень важно, потому что появляется соответствующее разнообразие акторов, участвующих в региональной политике. В то же самое время остаются партии. Обратите внимание на то, что нет ни одного непартийного кандидата, который бы победил, потому что Резник уже вошел в состав фракции «Единая Россия», который был единственным независимым победившим депутатом. И те независимые кандидаты, которые участвовали в выборах, обратите внимание, ведь все они представляют один федеральный округ – в основном Северный Кавказ. Есть один москвич, а все остальные – это Северный Кавказ. Не нужно сбрасывать со счетов партийную субъектность. Не нужно думать о том, что раз все партии кроме «Единой России» выступили не слишком убедительно, то партия перестает быть важным и системообразующим игроком на региональном уровне. Поэтому на сегодняшний день эти факторы приводят к усложнению политического пространства на уровне регионов, и к все-таки повышению конкурентного пространства, и те финансовые проблемы, о которых шла речь, а, по сути, ведь именно сейчас экономические проблемы в полной мере приходят в регион, они все-таки начались с уровня столичного, и эти пространства экономического кризиса в наибольшей степени будут сказываться все-таки в ближайший период на региональном уровне. Все это, по всей вероятности, все-таки приведет к росту конкурентности на региональном уровне, и это та ситуация, с которой мы будем сталкиваться в том числе в контексте президентских выборов. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо большое. Алексей Анатольевич Куртов, пожалуйста, и затем Максим Жаров и Дмитрий Гусев.

Алексей Куртов, председатель совета директоров IMC:

Спасибо большое еще раз, Дмитрий Иванович, за возможность выступить. У меня в ходе этой дискуссии появляется больше не ответов и предположений, а вопросов.

Первый вопрос такой. Все мы знаем, что, в принципе, на этих выборах партии «Единая Россия» помог победить Президент. Последние 2 недели его включения, безусловно, помогли поработать с большим количеством электората, привлечь интерес и так далее. У меня вопрос: а кто поможет Президенту? Вопрос связан с чем? С тем, что сейчас «Единая Россия» получает максимум, большинство голосов фактически во всех субъектах. Это касается и представительной власти, и законодательной, и местных муниципальных властей, и прочего. В связи с этим, естественно, вопрос: если такое большое представительство, то насколько много они позволяют себе взять на себя обязательств?

И здесь у меня следующий вопрос. Наверное, Дмитрий Иванович, это вам виднее, как человеку, входящему в высшие советы нашей партии, и в связи с этим у меня вопрос: почему «Единая Россия» не занимается кадровой политикой? Ведь то, о чем Александр Владимирович сказал, это верно. Идет замена, подбор. Но, согласитесь, кадры, которые подбираются для победы в региональные и разные парламенты – это одни люди, а другое дело – партийный кадровый состав, который ежедневно производит какую-то важную работу, какая позволяет сглаживать ту социальную напряженность, социальные вопросы, о которых говорил коллега Казанков.

Второе. Где та самая обратная связь, которая естественным образом должна присутствовать в партийной деятельности такой огромной партии, которая получила большинство? Обратите внимание, что фактически забыты такие образования, как общественные приемные и прочие. У нас партия не выполняет функции обратной связи.

Дальше контрольные функции. При фактически тотальном превосходстве в парламентах и в органах власти, контроль функций партийных фактически не выполняется никем. И это удивительно, что, если уж говорить о преемственности, то у нас была партия, у которой все эти функции были.

Следующий вопрос: а где идеология? Понятно, что идеологические постулаты, идеологемы и прочее должны проводиться не только посредством телевизора и газет, медиа, но они должны как-то доходить до народа нормальным человеческим языком, и партия, как проводник идеологических важных вещей, она пока не очень заметна.

И последнее мое замечание относится к вопросу: где межтерриториальное взаимодействие? Партийная структура, представленная во всех регионах, на ее плечах могла лежать межрегиональная эффективность взаимодействия, которая позволяет обмениваться опытом, кадрами, находить ответы на вопросы.

Вот такие вопросы у меня сейчас в голове, и я хотел со временем ими поделиться. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо. На самом деле, это вопросы, которые могут восприниматься менеджментом «Единой России» как некий вызов.

Максиму Жарову хотел бы я предоставить слово. Затем Дмитрий Гусев, затем Валерий Хомяков.

Максим Жаров, политолог:

 Добрый день, коллеги. Я хотел бы начать с 10 тезисов, о которых говорил Дмитрий Иванович, применительно к тому, что будет происходить дальше в региональной политике. Мне кажется, что эти тезисы – весьма актуальная вещь, и они формируют некую платформу, на основе которой будут происходить, я думаю, некие решения в области региональной политики. Хотелось бы заметить, что предыдущий куратор внутренней политики – и Владислав Сурков, и Вячеслав Володин, – они на этой должности были публичными людьми, они озвучивали некие тезисы по поводу взаимоотношений центра и регионов, и будем надеяться, что Сергей Владиленович Кириенко эти тезисы, рано или поздно, но сформулирует и озвучит, потому что, в принципе, мы ждем, что каким-то образом ясность в отношении региональной политики будет сформулирована. Тем не менее, мне кажется, что основная и ключевая сейчас проблема, которая заботит федеральный центр, которая заботит руководство Администрации Президента, она заключается в том, что необходимо наладить постоянный адекватный и объективный поток информации о ситуации в регионах. И, на самом деле, подбор персоналий в Управлении внутренней политики, как мы все видим, преследует, очевидно, цель решения именно этой задачи – то есть должны появиться люди, которые будут, хорошо зная ситуацию в регионах, составлять некие аналитические продукты, и докладывать Президенту о ситуации в регионах. Соответственно, и разговоры о воссоздании территориального управления в Администрации Президента тоже неслучайны, они ведутся с лета. Поэтому именно эта проблема сейчас выходит на первый план. И некоторое время будет…

Дмитрий Орлов: Что выходит на первый план: создание территориального управления или создание потока аналитических…?

Максим Жаров: Поток информации о ситуации в регионах. Речь не идет о том, нужно ли там территориальное управление или не нужно. Это вопрос второго плана.

Соответственно, возникает вопрос об оценке эффективности имеющихся инструментов сбора информации, как мы сейчас видим, и глава Правительства нас распекает, губернаторов, за то, что они плохо готовятся к отопительному сезону. В принципе, вопрос информации из регионов тоже на уровне прокуратуры обсуждается, насколько адекватно регионы информируют Москву о ситуации. Поэтому есть эта проблема, и думаю, что некоторое время не будет каких-либо глобальных идеологем со стороны нового руководства политического блока, а будет целенаправленная тихая и спокойная работа по созданию контура по сбору и анализу этой информации из регионов.

Здесь возникает вопрос о том, что дальше будет с полномочными представительствами Президента, с полпредствами в регионах, в субъектах федерации, в федеральных округах. Возникает вопрос, что будет с неформальным институтом консультантов при Администрации Президента, который регионы курируют.

И какова будет роль «ОНФ»? Сейчас проходит «Форум действий» в Крыму. Сергей Владиленович Кириенко присутствует там неслучайно, потому что ему необходимо оценить, насколько «ОНФ» выполняет свою роль сбора информации о ситуации в том же Крыму и Севастополе, насколько актуальные действительно проблемы обсуждаются на этом «Форуме действий», насколько они имеют место быть, и как они соотносятся с реалиями Крыма. Все то же самое применительно к другим регионам тоже предстоит оценить, потому что, на мой взгляд, «ОНФ» является кладезем информации о ситуации в регионах, и неслучайно сейчас идет ротация региональных штабов, и там такая борьба за право в эти штабы войти. И не секрет, что губернаторы тоже имеют свои интересы при отборе кандидатов в эти региональные штабы. То есть «ОНФ» является не просто кладезем информации по исполнению майских указов Президента, а он является кладезем информации о ситуации в регионах. Поэтому я думаю, что новое руководство внутриполитического блока Администрации будет этот ресурс использовать. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо, Максим Викторович. Дмитрий Геннадьевич Гусев, затем Валерий Алексеевич Хомяков, затем Роман Геннадьевич Смирнов. Пожалуйста.

Дмитрий Гусев, председатель совета директоров Консалтинговой компании Bakster Group:

Спасибо, что пригласили на такое приятное собрание коллег. Всегда есть что обсудить. Тем более прошел месяц после выборов. Уже какие-то контуры будущего обрисовываются, и эти диалоги с коллегами у нас в последнее время происходят на различных таких мероприятиях. Еще раз спасибо за приглашение.

Что хотелось бы сказать по итогам выборов? Думаю, главный уход – уход Володина в Думу и назначение Кириенко, – как мне представляется, говорит о следующем самом важном факторе, что на руководство двумя ветвями власти пришли два сильных политика. И дело не в том, что возьмет ли Кириенко к себе володинских людей, или это будут люди Кириенко, или какие-то люди согласия – не в этом дело. Это два человека, которые управляли большими политическими структурами, и они закон работы в большой властной структуре знают, а там закон простой: если у тебя есть какой-то набор функций и полномочий, то ты обязан эти функции использовать, во-первых, в полном объеме, во-вторых, эффективно. Как только ты какую-то функцию не используешь или используешь неэффективно, у тебя либо функция отпадает, либо эту функцию забирают. Они это прекрасно понимают. И я уверен, что эти два политика будут свои функции использовать в полном объеме и эффективно. И неважно, будут они ссориться, будут не ссориться, но будут использовать. У нас усилилась сейчас в Думе региональная составляющая. Кто запретит депутату написать запрос по поводу какого-то губернатора в Следственный комитет, а Следственный комитет выслать к этому губернатору доктора? Да никто не запретит. Условно, никто не запретит.

Дмитрий Орлов: Я позволю себе сказать, что написать запрос никто никому никогда не запрещал. Это дело вольное.

Дмитрий Гусев: Но мы же только что говорили, что эта регионально-лоббистская составляющая регионов… Конечно, и все эти функции будут включены. Я вот о чем хочу сказать.

То же самое и Администрация Президента. Есть объем полномочий по руководству регионами. Будут они работать? Конечно, будут. В полном объеме. Кто сомневается в эффективности Кириенко? Никто. Кто сомневается в эффективности Володина? Никто. Тогда будут использовать.

И это не значит, что конфликт будет, не значит, что война какая-то должна быть. Но это функция, и иногда они будут вступать в какие-то противоречия, придется как-то договариваться. Это значит, что мы получаем две ветви власти. Мне кажется, что это главный итог, и понятно, что будет гораздо более сложно работать в условиях ухудшающейся экономической ситуации, политического давления накануне президентских выборов, и так далее. Все, что коллеги говорили, я большинство этих тезисов поддерживаю.

Теперь вопрос следующий. Мы-то здесь причем? Каково наше место, роль? Почему мы так волнуемся?

Правильно коллеги говорят, что за последние десятилетия сложились практики, инструменты работы власти с экспертным сообществом. Естественно, они сложились. Все мы, так или иначе, в каких-то экспертизах, решениях участвуем. Но чего боимся-то? Чего мы встречаемся, обсуждаем, что-то недоговариваем? А нет институций. Инструменты есть, практики есть…

- Ничего не боимся.

Дмитрий Гусев: Я имею в виду, что мы, как сообщество, волнуемся, переживаем за будущее страны и за свою роль в новой политической реальности. О чем мы волнуемся? Институций нет, институтов нет. Не сложились институты. Вернее, это не упрек власти, это то, над чем надо работать.

Что значит институты? Институт – это значит учитывание и работа экспертов не только накануне непосредственно принятия решения, но и обсуждение накануне вообще решения о том, что стоит обсуждать это решение, на более ранних стадиях. И об этом, мне кажется, следует нам хорошенько подумать и это дело обсудить.

То, что сегодня происходит – это классно. А что сегодня происходит? Известный политолог предъявил (в смысле представил, а не обвинил) сообществу и власти принципы, на которых возможно построение современной региональной политики. Отлично, классный первый шаг. Ребята, смотрите, мы говорим: «Мы находимся в такой-то ситуации. Есть принципы, на которых следует работать». Коллеги это поддержали, и это хорошо. Но следующим шагом нужно было сказать: «Ребята, давайте теперь посмотрим, как эти принципы будут реализовываться». Мне кажется, обязаны предложить власти в этой ситуации, когда формируются какие-то новые контуры будущей политической модели управления, предложить, в том числе, и институты, как делать так, чтобы законы, решения власти обсуждались с экспертами на самых ранних стадиях. И это было не только в виде каких-то практик, а именно в виде институтов. Мне кажется, это важная вещь. Не думаю, что мы сейчас это будем обсуждать, но, мне кажется, это шаг и взгляд в будущее.

Еще раз спасибо. Всех рад видеть.

Дмитрий Орлов: Спасибо, Дмитрий Геннадьевич, за институционализм, за дело мира.

Валерий Алексеевич Хомяков, затем Роман Геннадьевич Смирнов, затем Петр Ханас.

Валерий Хомяков, генеральный директор Совета по национальной стратегии, президент Института прикладных и региональных проблем:

 Добрый вечер. Я бы согласился с теми оценками, которые прозвучали в той части, что жить нам будет весело, нам будет очень интересно наблюдать за теми процессами, которые идут и в Администрации Президента, связанные с региональной политикой, и в самих регионах. Поэтому остановлюсь на одном аспекте, о котором здесь говорили – это назначение Кириенко. Так довелось мне с ним работать в 1999 году во время избирательной кампании. Тогда возглавлял список правых сил. И хотя был руководителем штаба официально Чубайс, но фактически всегда Кириенко этим занимался, то есть собирался Президиум штаба, куда я тоже входил, и в каждодневном режиме обсуждали все детали, тонкости и технические вопросы, связанные с выборами.

Что я хотел по этому поводу сказать? О тех своих достаточно давних вещах. Это очень собранный человек, у него нет любимчиков, у него есть команда, которая серьезная, и сейчас многие из них инкорпорированы в органы власти, тот же Алексей Лихачев (Росатом), та же Любовь Глебова (Россотрудничество), еще ряд людей, которые в свое время входили во фракцию «Союз правых сил». Эта команда сработана, она тогда показала свою эффективность во время той избирательной кампании. Я думаю, что значительная часть этих людей в конечном итоге после того, как, скорее всего, состоится реорганизация структуры Администрации Президента в той части, которая находится в ведении Сергея Кириенко, мы этих людей там можем увидеть.

Второе. Кириенко не либерал, не надо ему этот ярлык вешать. Он об этом, по крайней мере, никогда не говорил.

Он демократ, это правда. Он в ходе тех заседаний штаба внимательнейшим образом… Он не отмахивался: «Это неинтересно, это не надо, а с этим предложением шли бы куда подальше». Он каждое предложение обсасывал, советовался и со своими людьми, и на штабе. И только после тщательного, правда, очень быстрого взвешивания, что надо, что не надо делать, он принимал решение.

Второе. Категорически был против того, когда видел хоть какой-то малейший намек, что можно протащить… Штаб был сложный, там конструкция была серьезная: и «Голос России», люди Хакамады, люди Немцова, люди Гайдара, люди Чубайса, люди Кириенко. Поэтому работать в таком штабе – система была квотная – было очень непросто. Каждый, видимо, кто-то – не все, конечно, – но многие пытались протащить какой-то проект, дабы под него получить финансирование, и сами дальше понимаете. Как только он чувствовал эту опасность, зарубал на корню, но отношения у него оставались, тем не менее, ровными.

Поэтому, исходя из того небольшого опыта полугодовой работы с Кириенко, я предполагаю, что назначен он именно исходя из своих этих качеств. Эти качества, как мне представляется, в данном очень непростом региональном раскладе – в каждом регионе своя песня, своя головная боль, своя радость, свои слезы, свои посадки, – думаю, что именно с этим он туда призван. И, уверяю, шашкой махать не будет, но выстроит очень объективную систему оценки, куда будут входить не только социально-экономические показатели, которые придумало в свое время Правительство, куда будут входить в том числе отношение к тому или иному руководителю региона общества, общественности, конфликтность, уровень ее, с чем связана, межличностные или просто системные конфликты внутри региона. И в данной ситуации он, наверняка, выстроит очень серьезную систему оценок – несколько каналов информации, как положено, дабы ошибка была минимальной.

Мне кажется, что он многое может поправить в том числе и в законодательной части, в частности совершенно не исключаю, что, в конце концов, мы избавимся от этого совершенно никому ненужного муниципального фильма, когда ввели его для того, чтобы отсечь каких-то маргинальных кандидатов, а потом говорят: «Давайте сделайте конкурентность», и несчастный губернатор, кандидат от «Единой России», бегает, собирает подписи у своих единоросов, чтобы коммунист, или ЛДПР’овец или кто-то еще поучаствовал в выборах. Дурь, конечно, полная. Я думаю, что Сергей Владиленович от этого избавится, по крайней мере, будет инициировать за ненадобностью.

Не исключаю, что это тоже глупость, когда человек ушел в отставку, а он назначается ВРИО. Ушел в отставку, хочешь участвовать в выборах – участвуй, но в этом губернаторском кресле ты уже сидеть не будешь. Сядет другой человек.

Мне кажется, это не будет революционной вещью, но, по крайней мере, я вижу, что в этом направлении он поусердствует. По крайней мере, тот опыт, который у него есть, когда он работал полномочным представителем в Приволжском федеральном округе, а тогда он запустил очень интересный проект – это кадровый резерв, конкурсное замещение очень различных должностей, которых полным-полно было на территории этого Приволжского регионального округа, и достаточно объективное жюри, которое оценивало тех, кто претендует на должность губернатора, замгубернатора, мэра какого-нибудь города и так далее. Я думаю, что этот опыт – тогда его проект вел, по-моему, Петр Щедровицкий, тоже человек из его команды – может быть востребован, в том числе, в рамках всей страны.

И последнее, как мне кажется. Не знаю, получит ли под свой контроль и под свое кураторство Сергей Кириенко федеральные телеканалы. Скорее всего, да. Мне представляется, что если это состоится, то тогда мы можем ожидать серьезнейший разворот в информационной политике федеральных телеканалов в сторону и регионов, и региональной проблематики. Поэтому поживем – увидим. Но, по крайней мере, я вижу, что в данной ситуации это было бы очень верно и нужно. Хватит нам обсуждать Сирию и Украину с утра до ночи. У нас столько есть интересных событий на региональном уровне, и в том смысле, я думаю, такой бы разворот, аккуратно, конечно, он не помешал бы с тем, чтобы все-таки понять, в какой стране мы живем, и чтобы телезритель это тоже понял. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо, Валерий Алексеевич. Что ж, будем ждать, куда потекут каналы. Я думаю, ждать осталось недолго. В средине ноября это будет очевидно.

Роман Геннадьевич Смирнов, и затем следующий порядок я бы хотел предложить – Петр Ханас, Дмитрий Михайличенко и Дмитрий Журавлев завершает, закрывает наше мероприятие. Прошу вас.

Роман Смирнов, президент Ассоциации политических юристов, член Правления Российской ассоциации политических консультантов:

Первое – хотелось поблагодарить за приглашение на столь интересную, содержательную дискуссию. Со своей стороны хочу и подтвердить, и высказать то бытующее в профессиональном сообществе ожидание не номинальное, то есть заявленной какой-то конкретности, открытости и легитимности, а в связи с большими землями в Администрации Президента, достаточно серьезных изменениях в региональной и федеральной политике, которые связаны не только с выборами, но и с какими-то отдельными общественными структурами, как это было некоторое время назад, когда и снизили общее количество членов партий, и буквально политические партии и общественные движения расцвели всеми цветами радуги, начали активно регистрироваться и создаваться буквально из небытия на политическом фронте. С этой точки зрения, безусловно, хочется согласиться с Дмитрием Гусевым, что одна из главных сейчас действующих проблем – это не складывающиеся институты. И особенно ярко, на мой взгляд, это прослеживается в рамках правовой системы, действующей в нашей системе, так как мне это достаточно близко знакомо по роду моей деятельности. Можно совершенно четко сказать, что та самая давно ведущаяся активно борьба с коррупцией порождает за собой не только изгнание несистемных людей, или людей, которые совершили то или иное правонарушение, более того, преступление, но и создает достаточно большую правовую волатильность, и правовую неопределенность среди остального сообщества, и действующей региональной власти, и местного самоуправления. Потому что совершенно непонятные, на мой взгляд, в рамках действия правоохранительных органов – это касается отдельных регионов – дальнейшие тенденции, дальнейшая стратегия развития взаимоотношений, и учета позиции и федерального центра в рамках правоохранительных органов, и их региональных отдельных структур.

Тут надо сказать, что, несмотря на продолжающуюся достаточно давно реформу правоохранительных органов, особенно это ярко видно в промежутках избирательных кампаний, на мой взгляд, эта реформа носит не более чем номинальный характер, то есть радикальных изменений даже на примере отдельных региональных структур, не произошло. Регулярно появляются какие-то новые формы взаимодействия. Например, некоторое время назад вместе с Советом по правам человека Генеральная прокуратура проводила открытый форум, где как раз говорила об изменении подходов к избирательным кампаниям. Но, как говорится, воз и ныне там. Кроме этого форума каких-то конкретных действий в рамках текущего электорального цикла, который с учетом возможных каких-то отмен вроде бы еще не совсем закончился, не произошло. То есть ситуация продолжает оставаться в том же самом ракурсе. Отсутствует адекватный институт борьбы с соответствующими негативными тенденциями, с уголовными преступлениями, административными правонарушениями, что приводит к отсутствию какой-то системно складывающейся политики в области не только избирательного права, но и вообще в развитии отрасли права.

Для многих участников – непосредственно сталкивался неоднократно в регионах, – в том числе губернаторов и депутатов региональных собраний, совершенно непонятны правила игры, в какую игру они играют, и чем надо руководствоваться. Когда они участвуют в выборах во многих случаях, в том числе Андрей Альбертович уже говорил об этом, многие депутаты не хотят заходить, в том числе, в региональные заксы, более того, в Государственную Думу. Так как совершенно не видят, что это может дать, даже не с точки зрения какой-то капитализации или монетизации затраченных усилий, а с точки зрения каких-то реальных политических дивидендов. Такая большая политическая волатильность в рамках действующего политического рынка ведет к невозможности дальнейшего системного развития всего рынка, имеется в виду в первую очередь и политических технологий, и всего политического рынка.

С этой точки зрения одним из ярчайших показателей, на мой взгляд, является не только номинальная PR-деятельность правоохранительных органов, но и непосредственно деятельность тех лиц – в первую очередь, имею в виду суды и избирательные комиссии, занимающиеся правоприменением. И надо подчеркнуть, что правоприменение, мягко говоря, очень удивило достаточно большое количество и профессиональных юристов, занимающихся регулярно выборами, и политтехнологов. Оно было, как бы это в кавычках сказать, «излишне либеральным», достаточно мягким, иногда вопреки закону, вопреки легальному толкованию понятия духа закона, вопреки букве закона. Соответственно, можно говорить, что это было сделано вопреки легальности, в ущерб легальности, но в какой-то степени повысило легитимность. Мало партий оказались…

Дмитрий Орлов: Интересно это слышать от юриста.

Роман Смирнов: Да, такая ситуация. Приходится констатировать этот факт. Понятно, что состав Центральной избирательной комиссии изменился, и это повлекло изменения в ряде региональных избиркомов. Это к вопросу о кадровых изменениях и конфликтах с региональной элитой. Это повлекло изменения в Московском избиркоме, Санкт-петербургском, ряде других избиркомов. С другой стороны, все эти изменения не должны были распространяться на судебную систему. Но суды стали руководствоваться совершенно аналогичной логикой, как и Избирком, и это поставило очень многих в тупик.

Резюмируя то, что хотел сказать, и, услышав многих коллег, скажу, что все эти действия носят, на мой взгляд, достаточно политический, конъюнктурный и тактический характер, то есть метод латания существующих дыр. И какой-то системности, про считываемости, когда можно почувствовать некоторую определенность в политических действиях, в становлении политических институтов, во всяком случае я, как юрист и практик правоприменения, я лично не ощущаю. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо большое. У нас на нашем заседании присутствует два представителя Агентства политических и экономических коммуникаций в регионах. Сначала предоставляю слово Петру Ханасу, представителю АПЭК на Дальнем Востоке, и руководителю Дальневосточного консалтингового центра, затем Дмитрий Михайличенко, и Дмитрий Анатольевич в финале. Прошу вас.

Петр Ханас, представитель Агентства политических и экономических коммуникаций на Дальнем Востоке, директор Дальневосточного консалтингового центра:

 Большое спасибо. Наверное, очень интересна судьба политических небожителей, как выстроятся архитекторы демократии: слева направо или справа налево. Оно я вас уверяю, что на региональную политику, на политику внутри регионов это мало влияет. И как бы хорошо о себе ни говорили представители высшей касты, но эти выборы как раз показали плачевную ситуацию.

Когда мы сегодня подводили итоги выборов, говорили о причинах поражения политических партий, Игорь Евгеньевич очень хорошо сказал о том, что «Единая Россия» проиграла. Это правда. Несмотря на то, что формально результат первый, они проиграли, хотя бы потому, что не только количество избирателей уменьшилось, а я знаю абсолютно точно, что в июле месяце ставились результаты, вернее, планка 54-56% по субъекту федерации. В итоге еле-еле 40%. Губернатор выступает и говорит: «Вы знаете, мы очень улучшили свой результат. Чуть больше 40%, а в прошлый раз было 36%». И это он ставит в то, что так получилось – это очень хорошо. На самом деле, все далеко не так. И если рассматривать причины, почему же это произошло, с моей точки зрения, виною всему электоральное поведение. Когда мы рассматриваем электоральное поведение, то мы говорим о факторах. Основным фактором помимо традиционной политической культуры является фактор региональной политики и избирательных технологий, которые реализовывались на территории региона в период избирательных кампаний. В чем тут загвоздка, с моей точки зрения? Причем это все подтверждается исследованиями. В том, что векторы федеральной и региональной политики разнонаправлены. Вы можете как угодно выстраивать свою региональную политику. Если у вас будут люди, которые не знают, что делать в регионе, и даже хорошие очень кураторы этих регионов, все равно будет такой же точно результат. И это очень серьезная проблема в свете выборов 2018 года.

Эта разнонаправленность политик – региональной и федеральной – заключается в чем? Прежде всего, в том, что все-таки событийный ряд и информационные поля, которые формировали эту управляемость, или пытались сформировать управляемость, они выстраивались совершенно по-разному. Это можно посмотреть даже на примере Дальневосточного федерального округа. В разных субъектах внутри все выглядело по-разному.

Федеральная власть говорит: «Мы развиваем Дальний Восток, мы внедряем механизмы опережающего развития. Мы создаем ТОР’ы, мы создаем свободный порт Владивосток, мы вам задали рамки. Реализуйте, привлекайте инвесторов». На уровне региона губернаторы почему-то решают, что надо говорить о том, какие они красивые и молодцы. Позитивные ожидания совершенно не формируются.

На мой взгляд, более-менее удачно это слоилось на Камчатке. Илюхину удалось это сделать. Этот ТОР «Камчатка» фактически поднял уровень патриотизма до относительно высокой степени, что не надо было реализовывать какие-то интересные креативные идеи. Это позволило почти 50% набрать «Единой России», притом, что дальневосточные субъекты показали результаты хуже всех, если посмотреть итоговую статистику выборов, и там достаточно высокая явка на выборах. Это первый момент.

Второй момент – я соглашусь с тем, что проблема кадровой политики, и поствыборный синдром. Какова ситуация? Получили очень много ресурсов для реализации властных полномочий. Так много, что они даже не ожидали, и не знают, что с этим делать. Что происходит уже сегодня? Одновременно в трех субъектах еще проходили выборы в законодательные собрания. Везде либо простое большинство, либо абсолютное большинство. На Камчатке абсолютное большинство. При этом что в субъектах? Сегодня целая фракция «КПРФ» встает в Законодательном собрании Приморского края и выходит из зала. Сам факт… Ну, если бы это было лет 10 назад… Может быть, так, наверное, не отреагируют.

Но причины какие? Вначале победившая партия «Единая Россия» распределяет мандаты непонятно, каким образом, естественно, лишая статусных позиций все оппозиционные партии, а потом протаскивает закон с целью оптимизации бюджета, чтобы лишить зарплат депутатов. Если ты не председатель комитета, не помощник, значит, тебе зарплата не нужна. А есть же действительно хорошие депутаты, которые по 8-10 лет отработали.

Об особенностях региональной политики, может быть, не получается очень быстро.

Разные векторы политики – это первое – не могут выполнить своих… не могут правильно применить ресурсы.

Та же ситуация в Якутии. Человека выдвинули в Государственную Думу – председатель правительства Якутии попал в Государственную Думу, – а теперь понимают, что чуть ли не коллапс может там произойти, хотя пытаются все это достаточно мягким образом оправдать, сказать, что «Ничего страшного». Но надо понимать, что такое Якутия, и там бизнес очень ориентированный на власть, и сменился председатель правительства – просто так вот вам и экономическая ситуация.

Кстати, я бы не сгущал краски по поводу экономической ситуации. Буквально вчера смотрел данные: по всем субъектам ДФО в IV квартале доходы в бюджеты вырастут, и бюджеты в следующем году на относительно небольшую долю вырастут за счет увеличения налоговых поступлений. Это о чем говорит? О том, что невидимая рука рынка малый и средний бизнес потихоньку вытаскивает. Может быть, получится с ТОР’ами и свободным портом, хотя я очень сильно сомневаюсь. Может быть, они привлекут какие-то инвестиции, и Дальний Восток в этой ситуации будет не таким, как вся Россия.

Дмитрий Орлов: Спасибо большое. Хотел передать слово Дмитрию Михайличенко, представителю АПЭК в Башкирии, доктору философских наук. Прошу вас.

Дмитрий Михайличенко, представитель Агентства политических и экономических коммуникаций в Республике Башкортостан, доктор философских наук:

 Здравствуйте. Я коротко три тезиса. Во многом они носят комплементарный характер. Первое – это экономический, точнее фискальный. Я совершенно согласен с тем, что с бюджетом нет таких больших проблем, которые предрекают некие силы, но, тем не менее, фискальная нагрузка и тенденция на увеличение собираемости налогов будет расти. И такие вещи, как рейтинг, допустим, сборов по ЖКХ, они мне видятся симптоматичными и немного грустными.

Второй аспект политический. Много было сказано во второй части дискуссии (в первой практически о политических партиях не говорили). И мне кажется, что региональные отделения настолько сейчас выхолощены, что они неспособны даже генерировать свою повестку, неспособно генерировать какие-то месседжи, которые во внеэлекторальный период будут услышаны.

Дмитрий Орлов: А федеральные способны генерировать?

Дмитрий Михайличенко: Во внеэлекторальный период?

Дмитрий Орлов: Да.

Дмитрий Михайличенко: Да. А доверие к партии и доверие к региональному отделению, по сути, у среднего класса, прежде всего, формируется за счет внеэлекторальной активности, а не электоральной, которая подкрепляется политтехнологическим суппортом и так далее.

И это большая проблема, которая выводит на третий тезис – это управленческая дилемма, которая стоит перед субъектом региональной политики, куратором по внутренней политике. И здесь у него две альтернативы: либо попытаться оживить эти партии, либо попытаться их просто упаковать и сложить в стопочку. И почему-то мне думается, что большинство пойдет именно по пути консервации, инерционный сценарий, и не будет оживлять эти политические силы, особенно в преддверии выборов Президента. Соответственно, в долгосрочной перспективе мы получаем значительные риски, как мне кажется. Спасибо.

Дмитрий Орлов: Спасибо. Дмитрий Анатольевич Журавлев, генеральный директор Института региональных проблем, и соавтор этого шоу. Пожалуйста.

Дмитрий Журавлев, генеральный директор Института региональных проблем, кандидат политических наук:

Последний выступающий, он либо садист, либо краток. Поэтому я буду краток.

Дмитрий Орлов: Бывают краткие садисты.

Дмитрий Журавлев: Бывают, да. Хочу только два тезиса.

Самое большое отличие регионов от федерации – это количественное различие, это размер и экономики, и населения, и элиты. Абсолютно верно говорил здесь коллега Сучков. Ну, почему губернаторы не выполнили указаний? Не потому что они решили с Кремлем поссориться, а потому что они не могут. Губернатор не может заменить половину региональной элиты, потому что в результате он, скорее всего, перестанет быть губернатором. У них стульев мало. Когда у вас 200 стульев, вам легче рассадить 10 новых человек. Когда у вас три стула, то это практически невозможно. Суть – в региональной элите было и останется некое твердое ядро, которое было и будет. Его можно заменить целиком, либо не трогать совсем. Именно поэтому некое статистическое перетекание региональной элиты из одного состава в другой – этого не случится, пока есть руководитель. Причем эта элита, в действительности ее весьма условно можно делить на политическую и экономическую. Они так хорошо и легко переходят из одной группы в другую, что практически незаметно. И, господа, это объективно, а не потому что губернатор хочет по-другому. Он по-другому не может, эта система по-другому не работает. Региональная элита очень спаяна, тесна и немногочисленна. Поэтому отсылают они кого-то в Москву, не отсылают они кого-то в Москву, структура от этого не меняется нисколько.

И то же самое с региональной экономикой и региональной социальной сферой. Именно количественные масштабы и дают совершенно другие качественные последствия. Грубо говоря, если вы закроете больницу в Москве, это заметят 20 ближайших жителей, а если вы закроете больницу в районе, то это заметит весь район. Это как иллюстрация, потому что времени мало. То же самое с экономикой, точнее с налоговой системой региона.

Дмитрий Орлов: Позволю себе заметить: вот и московские власти так думают. 20 человек только заметит закрытие больницы.

Дмитрий Журавлев: Да. Ну, будет 2000. И это та же проблема… Да у нас кроме городов больших нет районных властей, просто потому, что у них нет бюджета. Не потому что они плохие или хорошие, не потому что люди их поддерживают или не поддерживают. У нас очень слабый третий уровень власти именно экономически. Это очень кратко то, что хотел сказать, потому что на эту тему могу говорить очень долго. Это моя узкая тема.

Теперь по поводу второй половины – смена руководства территориального блока. Полностью согласен с оценками, которые дал господин Хомяков. Я тоже сотрудничал с господином Кириенко в качестве сотрудника полпредства, и помню всю эту систему. Но, на мой взгляд, это очень важно и принципиально, это не только вопрос личности. Кириенко, Володин… Володин здесь был, мы все знаем, насколько это действительно умный и талантливый человек. Это вопрос подходов.

Что такое парламентские выборы? Это выборы размежевания. Одна партия побеждает, побеждая другие партии. Что такое в России президентские выборы? Это выборы объединения, потому что президент – не президент политической силы в России. Это во Франции он может быть президентом политической силы, хотя тоже вопрос темный. А в России президент – это президент страны, это нечто не совсем политическое. Так система сложилась. И поэтому президентские выборы – это выборы на объединение, а чтобы объединять столь разные силы – правых, левых, либералов… Я считаю, что называть Кириенко либералом корректно, и это не является принижением его позиции, хотя я консерватор и совсем не либерал. Для этого нужен человек, который способен со всеми ними разговаривать на равных и на их языке, человек, который способен создать команду, которая будет разговаривать с ними со всеми, взаимодействовать со всеми ними. Дело же не только в том, чтобы поговорить, а в том, чтобы их действительно объединить в некую структуру. И в этом смысле Кириенко – человек уникальный именно своей способностью быть своим для всех, при этом, не теряя своего лица. Думаю, что в этом главная причина смены. Не в том, что кто-то что-то не доделал. Абсолютно верно, Володин все делал и свою задачу выполнял, – а в том, что задача изменилась.

 



 
   
 
  Карта регионов Карта лидеров Карта экспертов Карта событий Карта мнений Карта исследований О проекте Контакты  
    expert-region.png       Экспертно-аналитическая сеть PolitRUS     3.jpg 

Яндекс.Метрика
При использовании материалов сайта ссылка обязательна.

© Regcomment.ru