Статьи

Однако прошедшие вчера у нас выборы показывают, что Южный Урал еще остается в формате «управляемой демократии» нулевых годов – хотя протестные настроения и охватывают, как и во всей стране, около 15-20% избирателей (преимущественно представителей «среднего класса»), но даже этот протест некому агрегировать и некуда канализировать. Несистемная оппозиция совершенно не торопится идти «в народ» и не представлена на местных выборах, – избиратель сталкивается, фактически, с тремя продуктами: предложением «Единой России» (продуцирование которого иногда носит и вполне случайный характер), предложением системной оппозиции и предложением местных «олигархов». При этом, как показывает практика, победа системной оппозиции или самовыдвиженцев нисколько не нарушает работающего механизма «управляемой демократии» - любой их победитель неизбежно встраивается в систему отношений, создаваемую региональной властью. Ключевым моментом успешной работы такой системы является как раз сила и адекватность регионального режима – в Свердловской области или Пермском крае «управляемая демократия», скажем, работает гораздо хуже, чем в Челябинске или Тюмени, именно из-за сложившейся слабости института губернаторства, не оправившегося после отстранений Росселя и Чиркунова.

Гораздо более опасным для системы представляется игнорирование выборов населением, – именно абсентеизм скрывает бурлящее в обществе негодование, которое может вырваться в непредсказуемых формах. Скажем, из 12 территорий Челябинской области, в которых 10 марта проходили выборы, самые низкие показатели явки на 18 часов продемонстрировали ашинцы (7,26% на выборах районных депутатов) и карталинцы (8,28% - выборы мэра города). Хотя при этом формально сами по себе выборы в Аше и Карталах демонстрируют достаточно высокую конкурентность, интерес людей к публичной политике ничтожен. Всегда, в любом регионе России, это говорит о недовольстве населения именно местным менеджментом – и потенциально в этих территориях открываются возможности для прихода к власти несистемной оппозиции, заинтересованной уже в «расшатывании» региональной политической системы. 

Интересно отметить, что в бюллетенях на мартовских выборах в регионе вообще отсутствовали новообразованные партии – это вызывает серьезные сомнения в будущем проекта построения мозаичной партийности. Как ни удивительно, но многочисленным самовыдвиженцам оказалось проще собрать подписи, чем договориться с одним из пары десятков партийных «скваттеров». Получается, что «как бы» эти партии есть, но их нет.

«Имитационная демократия» в Челябинской области будет работать до тех пор, пока имитация демократии будет максимально качественной – а это крайне сложная управленческая задача для губернатора. Скажем, очевидно, что победа в Миассе самовыдвиженца Родионова и проигрыш «единоросса» Гулина сопровождались столь захватывающей драматургией и беспредельным разгулом предвыборной борьбы (ни о каких преференциях «партии власти» говорить просто не приходится, как бы не наоборот – криминал в ходе кампании, спаивание и массовый подвоз в день выборов, обычное дело), что это надолго снимает вопрос о наличии демократии в Челябинской области. Учитывая, что при этом из 18 мандатов 14 получили «единороссы», можно лишь констатировать, что на Южном Урале «система нулевых» по-прежнему работает превосходно.

На нашем политическом ландшафте самым сильным игроком по-прежнему остается региональная власть – меткое выражение Н. Петрова про Россию как «федерацию тираний», сказанное в 90е, все еще адекватно отражает специфику политического процесса в стране.